Четыре женщины и вечная тема 09.06.2016 14:12 Kniga Daskova Sileckaja Begim Svirskaja Volkova Четыре женщины и вечная тема «Четыре измерения любви» – сборник любовной лирики четырёх поэтесс, живущих в Праге, совсем недавно вышел в издательстве «Ольга Крылова». Четыре женщины, четыре судьбы и вечная тема любви. «Это произошло совершенно спонтанно, когда мы с Людмилой Свирской говорили о её последнем сборнике, – рассказывает пражская художница Лариса Дашкова, иллюстрировавшая сборник «Четыре измерения любви». – Мы вдруг поняли, что накопилось столько чувственной лирики, стихов талантливых поэтесс, удивительных женщин, что можно было бы собрать их в одну книгу». Так началась работа над сборником, в котором представлены стихи председателя Европейского конгресса литераторов и члена Союза писателей России Ирины Силецкой, журналиста и члена Союза писателей Чехии Натальи Волковой, автора семи поэтических сборников Людмилы Свирской и члена Союза писателей Азербайджана Лейлы Бегим. В процессе работы авторы много дискутировали о творческом начале лирики и сошлись на том, что «любовь – тема бездонная и неисчерпаемая». Презентация книги прошла в Хрустальном зале Российского центра науки и культуры, где собрались любители поэзии, знакомые и друзья авторов. Вечер сопровождался песнями в исполнении Ларисы Дашковой, написавшей музыку к стихам поэтесс. «Эти женщины-поэты, скорее всего, не нуждаются в моей похвале, – пишет Лариса Дашкова. – Но позвольте мне всё же выразить своё отношение к каждой из них». Лейла Бегим. Какое ощущение возникает у вас при чтении этого имени? У меня вот какое: Бегим – бежим – бегу... Женщина, бегущая по берегу Каспийского моря, вслушиваясь в волны, во все шорохи южных садов, вдыхая «утра солнечный шербет» и вглядываясь в ажурные выси, накинула воздушную шаль на плечи. Вот какая она – Лейла Бегим, звезда Востока. В своей поэзии она сумела, однако, соединить культуры Востока и Запада благодаря прекрасному владению языком и даже некоторой эквилибристике в нём. Образность льёт через край: «Солнце прячет лучей золотистых копну под косынкой тумана», «Оставившая привкус на губах, заснеженность украсила нам утро. В нём облаков растрёпанные кудри скрывали звёзд алмазы в небесах»... От прикосновения к этому шёлковому сплетению слов успокаивается душа. А иногда – печалится, но это не страшно, ведь так создаётся волшебное кружево Шахерезады! Оно полно тайн, но и законченной мысли. Поэтического восприятия жизни, но и гражданственности. Оно покрывает своей вязью даже древнюю Прагу, и старому городу теперь дышится гораздо легче под бременем веков. Наталья Волкова. Мы, конечно, знаем, что волк – это царь леса в средней полосе России. Но мне хочется обыграть это имя, исходя из английского языка. Как вам нравится слово Walk? Ходить, бродить с томиком стихов по старому парку, как пушкинская Татьяна? Или по пражской брусчатке, как Марина Цветаева? Несмотря на ассоциации с прошедшим временем, эта поэтесса кажется мне наиболее современной из всех: уж очень она подходит к веку, который «на дворе»! Мне нравится её отношение к миру, отражающееся в лёгкой походке и лёгкой «освобождённой» строке. Наталья не боится строки нерифмованной, от этого появляется свежесть в восприятии и, я бы сказала, ощущение мистраля. Идти вопреки ветрам, невзгодам, печалям – к солнцу и свету, к свободе: «Оставляю зонт-пальто на пеньке, сапоги сжимаю крепко в руке и шагаю босиком налегке, на песке оставляю следы голых пяток»... Ну и, конечно, «Поцелуями солнце пила, раздевала себя догола Ветром. Полнолуния сказочный пир. Мне и ночью казался мир Светлым...» Людмила Свирская. Вслушайтесь в это имя – стремительное как вихрь женской страсти. Оно умеет быть тихим, как журчание воды в реке, это женское смирение. И звонким, как голос птицы, это женское счастье. Возможно, степень географической биографии поэтессы (Казахстан, Алтай, Прага) дала ей возможность объять весь мир с его меридианами и параллелями, со взлётами и падениями, с любовями и нелюбовями. Бытовые детали настолько гармонично входят в художественный мир Людмилы, что ей подвластны и «чай вперемешку со слезами», и «как разведённые мосты, торчащие из сахарницы ложки», и «картошка с французской комедией в восемь», и «рассыпанные крошки на столе как состоянье счастья», и «как в игольнице в душе – чужие боли»... Всё это естественным образом вписывается в ткань стихотворения, ведь главная тема поэтессы – это любовь: «Откуда налетела ураганом? Мир тих был и безветрен до сих пор. Как будто я всю жизнь играла гаммы, а тут вдруг – Баха. Фугу ре-минор». Ирина Силецкая. В этом имени я вижу и «силу, и Россию, и синее что-то» (вспоминая Есенина). В этом имени – сила женщины, а также её нежность и боль. Слабость – в силе, сила – в женской слабости. Поэтому поэтесса так остро чувствует горечь и сладость взаимоотношений между мужчиной и женщиной, между женщиной и морем, между своей женской сутью и любовью к мужчине-повелителю, между зыбким песком и – надёжной защитой крепких рук и плеч. Среди вселенских просторов и курганов, виноградников и морей «тела движенье рождает тонны несметных богатств. То ли плыву, то ль летаю я среди звёздных яств!» Мир Ирины Силецкой нам подарен самим Господом со всеми земными радостями, но и духовными одновременно. Так некая звериная чувственная страсть трансформируется у неё в тонкую мелодию нежности, граничащую со звёздами и всем Мирозданием: «Звёздным дышу я небом, пью я лаванды настой. Выше ли, глубже мне бы. Только, мгновенье, постой!» Ирина умеет сказать о Несказанном, и за яркой образностью мы видим «безбрежность» с ильной духом женщины-поэта. Я вслушиваюсь в этот океан чувственности. Попадаю в круговорот этого вихря. Поднимаюсь ввысь вместе с птицами. Вливаюсь в этот нескончаемый поток русской поэзии о любви – всегда размышляющей, горячей, страстной, нежной, сострадательной. Ольга Иванова «Пражский телеграф»