27 декабря 2014 года скончался наш друг, известный поэт Игорь Иванченко, который был многолетним участником фестиваля "Славянские традиции". Игорь похоронен в г. Югра 30 декабря 2014 года. О его смерти мы узнали только сейчас. Игорь был очень талантливым поэтом, умным, вдумчивым. Земля ему пухом и вечная память...

Вот конкурсные произведения Игоря, присланные в 2014 году.

Номинация «ПОЭЗИЯ»

ЛУНА

Когда притихли ветра-лгуны –

Неотвратимой зимы отрыжки,

Повис латунный кружок Луны,

Вырезанный из консервной крышки…

Горит – на френче неба – медаль

За доблесть осени, посягнувшей

Открыть в России такую даль,

Что – умер звук за рекой уснувшей…

Преграду стёкол пройдя в тиши,

Свет стал во тьме, глухой и сторожкой,

Гипнотизёром глаз и души –

Размытой с краю лунной дорожкой…

Казалось: от меня пролегла

До тёмной воды картин Куинджи

Дорожка эта… Мир скрыла мгла,

Где: Днепр, Тигр, Евфрат, Ганг, Инд – жив…

А цвет ползущей вправо Луны

Похож был странно – печаль истока –

На кожу женщин, из пелены

Веков являющихся с Востока…

…Лаская, гладить бёдра и грудь;

Глазам миндалевым – грёзы пророчить…

Но: холод стёкл отрезвит: – Забудь!..

Рука отпрянет, как птица ночи.

…Ладони – к щекам; прищурив глаза,

Смотреть на Луну в мистическом трансе…

И – слышать женщин тех голоса,

И – видеть лица в ночном сеансе…

Отпустит душу квартиры клеть

Лететь на Восток от снегов чугунных;

О чём-то – несбывшемся – сожалеть;

Стихами о женщинах бредить лунных…

Лететь в Малайзию, в Сингапур,

Где заступ памяти вновь отроет

Алмаз… – пока рассветный гипюр

Латунь Луны поверх не покроет… 

* * *

Тине ОТЧЕСКОЙ –

стрежевскому художнику

                          Водомер идёт, как Иисус Христос, по воде.

Щука глушит малька на мелководье, в заливе.

Яблочный червь прогрызает ход в «белом наливе».

Каждому младенцу – по личной бы дать звезде.

Но Вифлеемская – исторически – будет одна;

Горит над миром две тысячи лет, не сгорая.

А мне отсюда уже видны отроги гор рая

И ад кромешный, и Стикс, не имеющий дна…

Жизнь – в небесах журавль, а смерть – синица в руке;

Один – улетит, а другая – со мной навеки…

Наплавит время свинец потерь мне на веки,

Измажет дёгтем густым и вываляет в муке…

А потом я пред Ним вдруг предстану, ничтожный франт,

И Он – следователь – решит вопрос в одиночку…

Но взгляд Его вцепится в стихотворную строчку,

И Он найдёт, возможно, угодный мне вариант…

Господь раньше срока не разомкнёт уста:

В ад? или в рай? – за семью печатями тайна…

Строка, черновик обуглившая, – не случайна.

Щука меняет зубы, а мышеловка – пуста.

Спешу создать, пока третьи не поют петухи,

Стихи, которые очаруют Его душу…

Пусть судьба поэта трясёт, как воришка – грушу,

Чем сильней трясёт, тем гениальней будут стихи.

…Жизнь коротка, как спичка спичкомбината «Гигант».

И пока мне не спроворили высшую меру,

Помолюсь, как Богу, идущему водомеру,

И зрачки мне прострелит закатного света квант…

* * *

Ветер пустил листву на распыл. Амен. И –

Любовь входит в сердце, а выходит боком…

Месяц – словно жёлтый язычок пламени

Свечки, поставленной по мне Богом.

Не за упокой, а за здравие свечка.

(Раны души врачует заботы пластырь…)

Поэт в миру – как заблудшая овечка:

На Парнас гонит его прутиком Пастырь…

Джомолунгмы выше сияющий Парнас.

Поэтам не впрок скудной жизни уроки…

Льстивые Музы вьют верёвки из нас,

Провоцируя на нетленные строки…

Отпусти, Создатель, грехи мои оптом –

Станет спокойней жить, станет легче творить…

Стихи о любви даются кровью и потом…

(Ты же любишь поэтов – о чём говорить?!)

И осени меня крестным знамением,

Чтобы стал я с твоей лёгкой верной руки

Хорошим поэтом, пусть и не гением, –

Графоманы удавятся, простят дураки…

Internet забит сайтами и чатами;

Сетевой поэзии блеск и нищета…

А стихи прошлых гениев – в века впечатаны;

Верю: моя лирика – будет ещё там…

Где в обход иду, а где иду напролом –

Судьба поощрит, бесхитростная, простая…

Поэт – «Мыслитель» роденовский; над столом

Замру, стихом о любви в вечность врастая…

…Без телепатии, без столоверчения

Голоса гениев слышу… Осенена

Троеперстьем душа, светла от свечения

Лермонтова, Цветаевой, Пастернака, Есенина…

Номинация «СТИХОТВОРЕНИЕ О ЛЮБВИ»

ТИЛИ-ТИЛИ-ТЕСТО…

В. А.

В прошлое отбросит – и ни с места,

Щурюсь на внезапный этот свет...

Нас дразнили: – Тили-тили-тесто...

Было по четырнадцать нам лет.

Точно балерина, голенаста,

Россыпи веснушек на лице,

Там меня Верижникова Настя

Ожидает – в школу – на крыльце.

Выгиб шейки и запястье тонко.

Настенька – в душе восторг и страх –

В лебедя из гадкого утенка

Превращалась на моих глазах.

Превратилась. Расцвела. И в скором

Времени от школьной городьбы

Улетела... Ярким метеором

Канула за горизонт судьбы.

... Отзовись, Верижникова Настя!

Тают, словно в марте лёд, года.

Ты – мое несбывшееся счастье,

Сбывшаяся полностью беда.

В жизни той, где оказалось места

Слишком мало лишь для нас двоих,

Ты осталась – навсегда невеста,

Я остался – навсегда жених...

* * *  

Дотемна свиристел свиристель – 

Свиристелка Господня.

Замерла облаков карусель.

Словно с палубы сходня

На обрывистый берег Томи, – 

Лунный свет… Вскрики птичьи.

Дорогая, меня истоми

Жарким телом девичьим!

На перине таёжной травы

Мы сплетались. Экстаза

Пламя. (Будущей эхо молвы…)

И – комар ныл, зараза!

По бедру сдвинет платье ладонь.

Страсть снедает, как голод.

Вспыхнет в чреслах опасный огонь,

Кинет в жар, кинет в холод…

Неожиданны: трусиков ткань…

Шёлк волос… влажность лона…

Ты – на деле – покорна, как лань,

На словах – непреклонна…

Повалю… На тебя упаду…

Подомну… Ритм поймаю…

И – в зрачках молодую звезду,

Как волна, закачаю…

Но: внезапно погаснет звезда – 

Смежит веки истома…

(Хорошо, что под вечер сюда

Мы сбежали из дома!)

И – обвит был, как Лаокоон:

Руки – белые змеи…

Стон распарывал лезвием сон

Тёмноглазой Медеи…

… Я оплачу ту ночь в три ручья;

Болью день исказится…

Боевая ночная ничья – 

Надо б снова сразиться…

Но: мешает на пальце кольцо…

Неужели так было?:

Как Луна, моей милой лицо

Надо мной восходило,

И – шипела роса на заре…

В память ночь эта вверчена

И – в нетленном календаре

Красным цветом отмечена…

* * *   

Л. Ф.

Бывают женщины – как молнии:

Сто тысяч вольт ударят в сердце,

Испепеляя… И – безмолвные

Мгновения… И – никуда не деться…

Азарт знакомства скоротечного

Под аккомпанемент оркестра,

Сыгравшего Вивальди вечного

В пылу весеннего семестра…

С листа мелодия случайная,

Шалунья, девочка, актриса,

Смеющаяся и печальная,

С картавым именем Лариса.

Как амфора, разбит на части я –

Я, сущее и теплокровное,

Когда греховное причастие

Куда опасней, чем церковное…

На брудершафт – бокал шампанского,

И – карих глаз бездонны омуты…

Опасней шторма океанского

Любви молниеносной опыты.

Невольное прикосновение.

И – замыкание… И – высверк…

Мы с нею – точно современные

Пётр Шмидт и Зинаида Ризберг.*

Не обещай свиданья скорого,

Слепя огнями всепогодными…

Я – словно водолаз, которого

Из глубины поспешно подняли:

Вскипает кровь. Болезнь кессонная.

Всё у влюблённых так похоже.

Строф сквозняки и ночь бессонная

Бегут мурашками по коже…

* Пётр Петрович ШМИДТ,  поднявший в 1905 г. в Одессе восстание

на крейсере «Очаков». Зинаида РИЗБЕРГ – его возлюбленная.

Номинация «ЮМОРИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ»

литературная пародия

БОЛОТОМАНИЯ

Я был влюблён. Мы встретили рассвет

В чаду трясин, в хаосе краснотала.

Лягушки пели. Вдруг она сказала:

«Смотри, какая грязная вода…»

Мы в тот же день расстались навсегда.

Игорь ШКЛЯРЕВСКИЙ,

  ст. «Песня о болотах», Москва.

Я был влюблён в неполных двадцать лет.

Мы на болоте встретили рассвет

В чаду трясин, в хаосе краснотала.

Лягушки пели, мошкара летала…

Я был готов – и вы меня поймёте! –

Всю жизнь прожить с любимой на болоте.

Мы с нею не хватали б с неба звёзд.

Но… чёрт мелиораторов принёс!

Они болото наше осушили.

Лягушки потеряли голоса.

Зачахли все окрестные леса.

И город задыхается от пыли.

Такого не снеся, ушёл поэт,

Любимую забыв,

Как Алитет,

Не в горы, правда, а в болота…

Там

Стихам он предаётся и мечтам.

Оборванный,

Уже который год

Слоняется средь северных болот,

Презрев поклонниц юных комплименты.

И… платит с гонораров алименты.

Ведь в прошлом – вот такие, брат, дела! –

Ночь в краснотале даром не прошла…

…Нет повести печальнее на свете,

Чем повесть… о болоте и… поэте.

СТАРЫЕ ПЕСНИ

НА НОВЫЙ ЛАД

* * *       

Взвейтесь кострами, виллы и дачи!

Мы – пироманы, дети рабочих!..

(Исп. с огоньком хор мальчиков-

поджигальчиков имени Герострата.)

* * *

Снегопад, снегопад, не мети мне на плечи!

Пусть спокойно пройдут похоронные речи…

(Лебединая песня неизлечимо здорового

пациента, угробленного российской

страховой медициной.)

* * *

Ночное раздеву на бульваре Роз…

(Исп. вякально-шмональный ансамбль

разбойничков с большой дороги.)

* * *

Увядай под солнцем, Грузия моя.

Ты судьбу свою не обрела.

Мне не жаль народа и твоих красот,

Без Америки и жизнь мне не мила.

(Исп. фашистико Мишико Саакашвили,

 уничтожитель собственного  и других народов.)

* * *

Не кочегары мы, не плотники,

Но сожалений горьких нет, как нет!

Психиатрички мы работники

И из шизо вам шлём привет!

(Исп. весь  медперсонал

дурдома им. Кащенко.)

* * *

Отговорила тёща золотая…

(Сольное исполнение

зятя-маньяка.)

* * *

Плачет девушка в автомате –

Она съела «Бычки в томате»…

(Исп. очередь желающих позвонить

из социалистического телефона-автомата.)

* * *

Ой, маразм, маразм,

Не маразмь меня!

Не маразмь меня,

А маразмь коня!

(Исп. сборный хор старичков-бодрячков,

впавших, но не выпавших.)

* * *

Шаланды, полные кефали,

На рынках оптом мы «толкали»!..

(Исп. экипаж сейнера

им. Кости-одессита.)

ОТ ТУПОСТИ

К ОСТРОСТИ

маленькая ироническая поэма

Я взираю с невозмутимостью королевича

На антраша судьбы и любви па-де-труа…

И – тупею от «Чёрного квадрата» Малевича,

И – острею от Рубенса, Глазунова, Куинджи, Делакруа…

Когда жизнь пытается любовью известь,

А судьба не устаёт откаблучивать «камаринского»,

Я тупею от графоманов, коим числа несть,

И – острею от Лермонтова, Лорки, Есенина, Анненского…

Пусть любовь соблазняет угарными ночками,

А судьба – ухаб на ухабе, колдобина и буерак…

Я заплачу над своими лучшими строчками,

И – рассмеюсь над своими худшими, как набитый дурак…

Любовь, змеиную кожу стыда с себя сними же!

Судьба – Шлаг штирлицевский; лыжню, пастор, на-ка!..

Я тупею от Дмитрия Пригова и с ним иже,

И – острею от Блока, Верлена, Цветаевой, Пастернака…

Приемлю – без зла – лёгкости свинцовой

Тарантеллу судьбы и любви па-де-де…

И – тупею от детективов Дарьи Донцовой,

И – острею от Чехова, Маркеса, Булгакова, Доде…

Пусть судьба – как пугало – смешна и нелепа,

А душа справляет по любви поминки…

Я тупею от «heavy metal», попсы и рэпа,

И – острею от Моцарта, Чайковского, Шопена, Глинки…

………………………………………………………………..

Всегда танцуйте от печки, судьба моя и любовь!

Свергайте в пропасть, возносите к звезде Антарес!

Чтобы никто, взяв из своей вены кровь,

Не начертал мне, как Валтасару: Мене… Текел… Фарес…

ИГОРЬ ИВАНЧЕНКО

Ушёл из жизни наш современник талантливый сибирский поэт Игорь Иванченко – автор многочисленных поэтических книг и эссе, опубликованных в российских и зарубежных литературных изданиях, финалист, дипломант, лауреат, призёр и победитель многих Международных литературных конкурсов.

Ушёл из жизни талантливый поэт и достойный человек. Я не перестаю повторять, обращаясь к супругу:

– Серёженька, как жаль. Безумно жаль. До слёз.

Узнав о смерти поэта, которого я считала своим другом, я сказала супругу Сергею:

– Я выпью за упокой его души.

Мой непьющий супруг сказал:

– Налей и мне.

Мы помянули Игоря. Мы оба хорошо знали поэта, познакомившись с Игорем Иванченко в 2009 году во время первого фестиваля Славянские традиции на Казантипе в городке Щёлкино.

Помню, как сразу доверчиво Игорь стал рассказывать о себе, делиться своей болью. Он вспомнил, как в 1986 году в Томске должен был выйти первый сборник стихов Игоря Иванченко. Но книгу не издали из-за каких-то интриг, её просто выбросили из издательского плана.

Это стало для поэта стрессом. Творческая деятельность Игоря Иванченко прервалась на долгие 12 лет.

Но поэт чувствовал своё литературное призвание. Прошло время, и он не побоялся променять обеспеченную жизнь инженера-машиностроителя, нефтяника на скромное  существование литератора.

Встретившись на Казантипе, мы сразу подружились. Обменялись адресами, стали переписываться.

В Игоре каким-то непостижимым образом уживались одновременно почти детская непосредственность,  доверчивость и безумная подозрительность. Это был человек открытый и честный, добрый и щедрый (одаривал своих настоящих и бывших друзей прекрасными стихами, им посвящёнными; поэт с радостью делился информацией со своими коллегами о предстоящих конкурсах, не опасаясь конкуренции), гордый и бесстрашный, независимый и порядочный. Человек большой эрудиции, грамотный, с двумя высшими образованиями, одарённый, с живой ранимой душой, поэт не терпел несправедливости в любом её проявлении. У него доставало мужества, как развенчивать бездарность, так и поддерживать таланты, идти зачастую наперекор официальному мнению.

Часто Игорь (как он сам выражался) «искрил» даже со своими друзьями. Не обошла и меня однажды его подозрительность, из-за который мы чуть было не поссорились, но, разобравшись в  ситуации, он имел мужество попросить прощения. Мы помирились.

Думаю, его подозрительность шла от случавшего с ним неоднократного предательства со стороны близких друзей.  Но Игорь не озлобился на жизнь. Это был нежный лирик, преклонявшийся перед красотой, и тонкий юморист, хоть поэт и не был весёлым человеком. Я не помню Игоря не то, что смеющимся, но даже улыбающимся. Он шутил с серьёзным выражением лица. И тем это было смешнее.

Он был благодарным, добрым и отзывчивым человеком, готовым, не раздумывая, прийти на помощь. Я этому свидетель. Поэт любил и ценил природу, переживая за варварское к ней отношение. Как-то давно бывшая супруга поэта с сыном, собирая грибы в лесу, нашла под кустом… крошечного новорождённого беленького котёнка. Они забрали его домой, выкормили, назвали Снежком. Позже у них поселился сын Снежка – котик Жижибль.

Супруга, уходя от Игоря, который стал теперь меньше зарабатывать, – в литературный талант мужа она, к сожалению, не верила, как когда-то не верила  в  талант своего супруга Михаила Булгакова Лидия Белозерская, – возможно, повторяя старую песню:

– Ты не Достоевский.

Да. Он не был Достоевским, он был – Михаилом Булгаковым.

И наш поэт, мой дорогой друг, был не Достоевский, он был талантливый поэт – Игорь Иванченко.

Супруга оставила ему в наследство обоих котов. Игорь нежно заботился о своих животных. Заядлый рыбак, он всё лето удил рыбу, заготавливая котам провизию на зиму. Со временем ушёл из жизни Снежок. Это была беда, Игорь тосковал. Переживал и кот Жижибль,  всюду искал Снежка. Теперь Игорь снял прежний запрет – заходить коту в рабочий кабинет, теперь он позволял Жижиблю укладываться на компьютер. Они остались вдвоём, вместе делили одиночество.

В душе одинокого поэта жила потребность общения с людьми, близкими ему по духу. Он очень ценил человеческое общение, взаимопонимание.

– Игорь, всё остывает!

– Ничего, лучше – поговорим. Важнее – общение.

Рядом с Игорем мостился наш немного диковатый кот Тиша, всегда сторонившийся чужих. Игоря кот совсем не боялся и приходил ночью к нему на диван почивать, когда поэт однажды неделю гостил у нас. Внешне Тиша напоминал поэту родного кота Жижибля. Тиша чувствовал расположение к нему нашего гостя.

Кошек Игорь, как истинный поэт и добрый человек, любил и понимал. Наш всеобщий любимец директор ДК городка Щёлкино кот Котофей Игоря выделял среди прочих писателей, чувствовал его ранимую нежную душу. Часто Котофей, заходя в зал на очередное выступление поэтов, усаживался поближе к Игорю.

В Щёлкино Игорь часто уходил на Казантип ловить бычков для многочисленных обитателей посёлка – щёлкинских кошек.

За незначительную помощь Игорю, оказанную нами, он спрашивал:

 – Я же Вам должен. Чем я расплачусь с Вами?

– Бычками для кошек, пойманными в Щёлкино.

– Ага, хорошо, борзыми бычками…

Игорь Иванченко – человек обязательный и отзывчивый, талантливый Поэт с огромным творческим потенциалом, которому было что сказать людям.

Занимаясь переводами его стихов на украинский и на английский языки, я всматривалась в глубину его мысли, в поэтичность его образов и видела перед собою большого интересного самобытного Поэта.

Мне грустно писать этот некролог, понимая, что Игорь Иванченко, талантливый поэт,  неординарная личность ушёл от нас навсегда.

В течение последних двух мы безнадёжно пытались связаться с Игорем. К сожалению, известие о его кончине в Интернете появилось совсем недавно. Поэт ушёл из жизни в конце прошлого года.

Мои дорогие, читайте его удивительные стихи, искренние  и талантливые, – наследие ушедшего от нас большого поэта.

Галина Рудь